убиваешь въ себѣ всякое обаянiе, но тѣмъ не менѣе ихъ можно съ удовольствiемъ посмотрѣть: они хорошо сдѣланы и даютъ понятiе о величiи и формѣ. Больше всѣхъ, конечно, Великiй Моголъ — онъ имѣетъ форму куринаго яйца въ натуральную величину, срѣзаннаго посреднѣ плоскостью и поставленнаго на нее.
     — Между моделями, замѣтилъ мнѣ старикъ, находится одинъ настоящiй камень; угадайте, который изъ нихъ? Я ткнулъ пальцемъ и какъ-разъ не угадалъ.
     — Это не мудрено; я зналъ, что вы не угадаете — чѣмъ больше камень, тѣмъ въ немъ меньше игры. Говоря это, старикъ вынулъ изъ шкафа желтый брилiантъ съ голубиное яйцо, въ которомъ почти не было ни искорки.
     — Когда Коинуръ былъ готовъ, то родился даже вопросъ, не подмѣнили ли его, до того онъ былъ блѣденъ.
     Уходя, я вынулъ полъ-гульдена, чтобы дать за труды своему проводнику.
     — Не безпокойтесь, сказалъ онъ, замѣтивъ мое движенiе, а вотъ лучше, когда будете у себя въ Россiи, дайте мою карточку какому нибудь ювелиру, а вещи мои можете посмотрѣть на выставкѣ, въ павильонѣ — у меня тамъ собственная витрина.
     — Скажите пожалуйста, спросилъ я такого скромнаго на видъ израэлита, неужели у васъ все такiе рабочiе, какъ вы?
     — О нѣтъ, отвѣчалъ онъ, на фабрикѣ, кромѣ меня, еще одинъ гранильщикъ, ювелиръ, но не забудьте, что мы работаемъ по тридцати лѣтъ подъ рядъ. Остальные всѣ живутъ только тѣмъ, что заработываютъ, а многiе даже бѣдствуютъ.
     Какъ странно было мнѣ смотрѣть послѣ этихъ словъ на толпу блѣдныхъ, согбенныхъ людей, перебрасывающихъ